Евгений ПРИМАКОВ

НСИ "Медиатекст"
Сергей Трусевич
Оригинал статьи

Из досье «Медиатекста»: родился Евгений Максимович Примаков 29 октября 1929г. в Киеве в семье служащих. Детство и юность провел в Тбилиси. Воспитывался матерью, отец умер в 1930г. В 1953г. он окончил арабское отделение Московского института востоковедения, в 1956г. - аспирантуру экономического факультета Московского государственного университета. С 1956 по 1962гг. работал в Гостелерадио СССР. В сентябре 1962г. принят на работу старшим научным сотрудником в ИМЭМО, а в декабре 1962г. взят в штат газеты «Правда». В 1966-70гг. - собственный корреспондент «Правды» на Ближнем Востоке. 30 декабря 1970г. назначен заместителем директора ИМЭМО. В 1977-85гг. - директор Института востоковедения АН СССР (ИВАН). В 1985-89гг. - директор ИМЭМО АН СССР. В 1986-89гг. был кандидатом в члены ЦК КПСС, в 1989г. избран членом ЦК, в 1989-90гг. - кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. В феврале 1988г. был избран членом Верховного Совета СССР. В 1989-91гг. - народный депутат СССР (избран по квоте КПСС). С июня 1989 по сентябрь 1990г. являлся председателем Совета Союза ВС СССР. Голосовал против исключения из Конституции СССР 6-й статьи (о руководящей роли КПСС). В марте 1991г. стал членом Совета безопасности СССР. В сентябре 1991г. был назначен руководителем Первого главного управления КГБ СССР (разведка) в ранге первого заместителя председателя КГБ СССР. После разделения КГБ возглавил 30 сентября 1991г. Центральную службу разведки СССР. С 26 декабря 1991 по январь 1996г. - директор Службы внешней разведки (СВР) РФ. 10 января 1996г. указом президента был назначен министром иностранных дел России в правительстве Виктора Черномырдина (сменив на посту министра Андрея Козырева). 11 сентября 1998г. был утвержден председателем правительства РФ. 10 апреля 1999г. выступил по телевидению с отчетом о работе правительства за 7 месяцев. Заявил, что не намерен участвовать в президентских выборах 2000г. А 12 мая 1999г. снят с должности председателя правительства РФ Указом президента РФ. В августе 1999г. принял предложение блока «Отечество - Вся Россия» возглавить федеральный список блока для участия в выборах в Госдуму третьего созыва. Тогда же был избран председателем Координационного Совета блока. Ныне - депутат Госдумы, входит во фракцию ОВР. В июне 2000г. назначен главой комиссии по урегулированию приднестровской проблемы. 3 сентября 2001г. оставил свой пост лидера фракции ОВР. 14 декабря 2001г. на IV внеочередном съезде Торгово-промышленной палаты РФ избран президентом ТПП. Тогда же Примаков заявил, что останется депутатом Госдумы, чтобы «в хорошем смысле лоббировать интересы Торгово-промышленной палаты».

Автор нескольких книг и ряда статей по современной истории Востока. Доктор экономических наук. Защитил докторскую диссертацию в 1969г. (тема – «Социальное и экономическое развитие Египта»). Профессор, академик АН СССР с 1979г., академик Российской Академии наук с 1991г. Награжден орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы Народов (1979г.), «Знак Почета», медалями. Лауреат Государственной премии СССР (1980г.), премии им. Насера (1974г.), премии им. Авиценны (1983г.). В 1990г. ему была вручена награда им. Джорджа Кенана. Член Римского клуба. Первая жена умерла. Ее брат - академик Джермен Гвишиани - был женат на дочери председателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина. Женат вторым браком. Жена Ирина Борисовна Бокарева - врач по профессии...

Более-менее «открыться» Евгения Примакова заставила Дума, вернее, его избрание депутатом от ОВР, где он возглавлял первую избирательную тройку блока. В том числе и мне (в различное время) удалось несколько раз побеседовать с ним. Тем более что его очередной парламентский опыт оказался непростым. Причиной тому - известные события января 2000г., произошедшие в начале работы третьей Госдумы и связанные с распределением руководящих портфелей, которые тогда левые вместе с «Единством» и ЛДПР практически разделили между собой, проигнорировав правых, ОВР, «Яблоко» и одномандатников. В результате последние устроили демарш прямо в зале заседаний и покинули его в знак протеста, не появлявшись там некоторое время. Вслед за этим на свет появился и координационный совет «изоляционистов», ставший проводить альтернативные свои Советы одновременно с заседанием «большого» Совета палаты. Первый как раз состоялся уже на второй день после открытия третьей Думы в апартаментах Евгения Примакова. Тогда здесь собрались лидеры СПС Сергей Кириенко, Борис Немцов и Виктор Похмелкин, члены фракции «Яблоко» Григорий Явлинский и Сергей Степашин, а ОВР также представляли Борис Пастухов и Екатерина Лахова. Первые сорок минут вместе с ними работал и лидер «Регионов России» Олег Морозов. Сам Евгений Примаков оценивал эти события как обман и по-настоящему чувствовал себя обманутым.

- Все знают, с какой коллизии мы начали работать в Госдуме. Там действительно сложилась ситуация, когда мы оказались практически обманутыми, - заявил он уже в мае 2000г. - Сейчас устоялась уже структура. Я не думаю, что ее нужно трясти, перетряхивать или корежить. И в сентябре не стоит этого делать. Ведь вопрос не в том, кто возглавляет или кому принадлежат те или иные комитеты... И какое мне дело, кому принадлежит комитет, это ведь все условно, принадлежит «Единству», или ОВР, или компартии, лишь бы были профессиональные люди во главе этих комитетов...

При этом он в то время строго позиционировал собственную фракцию и считал ее весьма самостоятельной силой.

- Сложилось такое положение, когда ОВР с 75 надежными голосами находится в качестве третьей силы. И если идет что-то слева и против выступает прокремлевские фракции, то решение зависит от наших голосов. Если идет справа и не поддерживает Компартия - то же самое. Многое зависит от наших голосов в определенной степени, я бы даже сказал в большей степени. Причем мы с самого начала определились, что не принадлежим к каким-то левым или правым группировкам. Наше голосование будет происходить и происходит только в связи с тем, считаем ли мы данный документ или данный законопроект полезным для государства или не считаем. Фракция очень профессиональна. Я это говорю с гордостью. Очевидно, это единственная фракция, которая подробно, очень детально обсуждает все законопроекты перед тем, как это идет в Думу на голосование.

При этом Евгений Примаков сразу же обозначил приоритеты свои и своей тогда еще фракции. И заявил, что «мы принимаем те решения, которые, как считаем, соответствуют интересам государства».

- Мы считаем себя государственниками, и это определение имеет все основания на существование, потому что нашу фракцию по-настоящему объединяет вот такая государственная принадлежность, если хотите, - утверждал он. - Это выражается еще и в том, что мы считаем, государство должно контролировать и регулировать экономические процессы. И это действительно так, потому что младолибералы, например, говорят, что государство не должно вмешиваться. Модель, нарисованная ими, по которой собственно и развивалась страна в течение долгого времени, заключается в следующем: это сырьевой поток за рубеж, закупка и завоз готовых товаров, главным образом, приватизации ради приватизации, причем социальные дыры закрываются с помощью заимствований из иностранных финансовых источников. Гайдар писал в своих работах, что главная его цель заключается в том, чтобы пройти точку, после которой нет возврата. А что за этой точкой? Как это подействует на население, как это скажется на народе, что будет дальше, какой ценой достигается эта точка и дальнейшее движение - это вопросы, которые могут быть поставлены кем-то другим в будущем, и они не очень волновали авторов этой модели...

Все это, по мнению Евгения Примакова, обернулось тем, что приватизация пошла только из фискальных соображений, для того, чтобы пополнить бюджет, когда во всем мире приватизация и вообще изменение форм собственности тесно связано с ростом эффективности производства и с тем, будет ли это способствовать росту эффективности производства.

- У нас на эффективность никто не обращал внимания, - с горечью констатирует он. - И практически это невмешательство государства, которое пропагандировалось и было каким-то кредо, обернулось тем, что как раз государство-то и вмешивалось, одним давая льготы, вторым нет, одним предоставляя какие-то послабления в таможенных платежах, а у других исключая, одних подпуская к государственным финансам, бюджету, а других отталкивая. Вот таким вот образом государство вмешивалось. Мы считаем, что в нынешний переходный период к рыночной экономике государство должно участвовать в регулировании, в контролировании, должно делать все для того, чтобы развивалась реальная экономика. Без этого не решить никаких проблем. Государственное вмешательство необходимо, чтобы создать равные условие для конкуренции всем субъектам хозяйственной активности, чтобы бороться с преступностью, с коррупцией, с экономической преступностью, которая просто захлестнула общество. Без борьбы и решительного противодействия этим антиобщественным явлениям ничего не выйдет. А никто, кроме государства этого не сделает...

К слову, именно такую политику (экономическую) и пытался проводить Примаков все восемь месяцев своего премьерства.

- Социальная сторона дела должна быть решена, никуда от этого не уйдешь, - убежден экс-премьер. - Когда я был в правительстве, мы поставили перед собой задачу ликвидировать долги по заработной плате бюджетникам, по денежному довольствию в армии. А потом пришел Задорнов (в то время - министр финансов - авт.) и говорит, что не может этого сделать. А я ему говорю, что значит не можешь? Тогда придут другие люди и будут работать. Потому что действительно есть возможности и можно изыскать средства. У нас ведь страна колоссальных неиспользованных возможностей. И мы делали все это, не запуская станок, мы не печатали деньги. То есть печатали, но в рамках того, что делали наши предшественники, не больше. И рассчитывались по долгам...

Отставка с поста премьера вновь круто перевернула жизнь Евгения Примакова. Подумав несколько месяцев и немного подлечившись, он все-таки уступил настоятельным просьбам (которые поступали со всех сторон) и вновь пошел в политику, возглавив первую «тройку нападения» в избирательном блоке «Отечество - Вся Россия». Уже после его избрания депутатом Госдумы и лидером думской фракции ОВР перед президентскими выборами все заговорили о Примакове как о реальном и одним из самых серьезных кандидатов на пост президента страны.

- Много вещей происходит как бы сверху и не все зависит от нас, - рассказывает он о тех днях. - Во-первых, когда я был в правительстве, то и не думал о президентстве. А все в окружении Ельцина жужжали и нашептывали ему об этом. И он как-то мне даже сказал: вы можете подтвердить перед телевидением, что не хотите быть президентом? Я согласился. И он тут же вызвал телекамеры, и я все это сказал. Мне казалось, что убедительно сказал. Тем более, если бы я рвался в президентскую гонку, то разве стал бы портить так отношения с губернаторами, как я их портил, как никто до меня в правительстве?! Я считал, что не может человек участвовать в президентской гонке и одновременно добросовестно выполнять обязанности руководителя правительства. Не может, потому что создается определенное противоречие. Так что на этом этапе это было исключено... Жалею ли я об этом или нет? Ну, кто его знает. И да, и нет, честно скажу. Даже при всех разочарованиях, при всех ударах судьбы и чего хотите от братьев-журналистов и справа, и слева. Все равно - это жизнь, это борьба, это интерес, когда ты не уходишь в сторону. Потом я понял, что существует административный ресурс, которого у меня нет, существует информационное обеспечение, которого у меня нет, и существует фальсификация. В этих условиях мне участвовать в гонке не было никакого смысла.

Когда же у него спросили о возможном альянсе с коммунистами, о чем много говорили накануне парламентских выборов, то Евгений Примаков заметил, что таких предложений даже и не поступало.

- Знаете, у меня были очень хорошие отношения с коммунистами, когда я пришел в правительство. Они выражались в том, что я встречался и с Геннадием Андреевичем Зюгановым, и с Купцовым (с которым я работал вместе, когда он был секретарем ЦК КПСС, а я кандидатом в члены Политбюро, и мы вместе сидели за одним столом), с Харитоновым встречался, с Николаем Ивановичем Рыжковым, с Иваном Ивановичем Мельниковым... Но никогда, честно я вам скажу, они не поднимались выше своих узкопартийных интересов. Например, я был категорически против импичмента Ельцину. Во-первых, считал, что это расшатывает государство, не дает возможности стабилизировать общество в той степени, в которой это хотелось сделать. А, во-вторых, видел абсолютную бесплодность этого дела. Это процесс ради процесса. Но зато это дико вредило правительству, потому что все противники сразу же стали использовать это дело, говоря, что за ним стою я, и сообщать об этом Ельцину. В этих условиях и я просил, и Маслюков, который также был против...

При этом он убежден, что если бы даже и не было никакого импичмента, и коммунисты согласились бы его прекратить, то все равно он не удержался бы на посту председателя кабинета.

- Нет, все равно бы сняли, - говорит Евгений Примаков. - Хочу сказать, что просто использовали для аргументации необходимости снять якобы мое сращивание с левыми силами. Борис Николаевич однажды говорит: вас обволакивают левые. Я говорю: побойтесь Бога, вы меня давно знаете, я никогда не ложился ни под Горбачева, ни под вас, почему вы считаете, что меня могут легко обволакивать... Я ему опять же сказал, что в правительстве есть абсолютно единые для всех правила поведения, и никто не выполняет никаких указаний. Вот возьмите, например, Маслюкова, который публично выступал и отстаивал необходимость, допустим, СНВ-2. А это противоречило позиции Компартии. Маслюков публично выступал и против импичмента. Хотя, может быть, больше всего на Ельцина подействовал другой мой довод. Я ему напомнил его разговор при мне и при Черномырдине, когда образовалась кризисная, тупиковая ситуация (время, когда Дума второй раз не утвердила Черномырдина - авт.). Я отказался от поста премьера и Черномырдин был готов в третий раз идти в Думу, но ясно, что не прошел бы. И в этих условиях я сказал Ельцину - вы же предложили Маслюкову возглавить правительство. И Маслюков, если бы выполнял указания своего ЦК, тут же пошел бы и стал вторым человеком в иерархии государства. Но он этого не сделал, он отказался. И тогда Ельцин сказал: неужели меня вводят в заблуждение? Все это было...

Кстати, после отставного указа Бориса Ельцина, говорит Евгений Примаков, никакой обиды на экс-президента у него не осталось.

- Ельцин бывал разным, - пишет он в своей последней книге «Восемь месяцев пляс...». - Одним до выборов 1996г., особенно до обескуражившей его необходимости идти на второй тур вопреки твердому убеждению в том, что полностью и единолично контролирует ситуацию. Другим он начал становиться тогда, когда появилась группа, которая, будучи в ту пору достаточно разнородной, сумела объединиться, для того чтобы организовать прохождение Ельцина в президенты. Но этим дело не ограничивалось. Целью этой группы стало отлучение от президента тех, кто был близок с ним, - Коржакова, Барсукова, Сосковца. «Прежние» делали все, чтобы укрепить единоначалие Ельцина, а некоторые, чтобы через это защищать и собственные интересы. Скрывали его периодические «срывы», старались уберечь от явных проколов. «Царь Борис» - его они так называли в глаза в неофициальной обстановке, но сами не претендовали на «царствование». Новое окружение президента отличалось от прежнего качественно. Стремясь не допустить победы любого неконтролируемого ими лидера на выборах, «новые» одновременно сделали ставку на Ельцина, через которого стремились управлять страной сами, чтобы стабильно обогащаться и самое главное - не подвергаться при этом никакой опасности. Выполнению этой задачи во второй ее части помогла болезнь Ельцина. Он окончательно стал другим после операции на сердце. Будучи зависимым от медикаментов и работая считанные часы, да и то не каждый день, он физически не мог сопротивляться давлению со стороны нового окружения. «Семья» этим широко пользовалась. Правда, в те моменты, когда Ельцин работал, он подчас становился прежним, как это проявилось, например, в телефонном разговоре с Бордюжей, да и в описанном выше разговоре со мной, касавшемся «обволакивания меня левыми». Но заканчивался такой непродолжительный этап, и начиналось время царствования «семьи»...

Однажды у Примакова спросили, зачем он, если не собирался становиться президентом, согласился возглавить блок ОВР.

- Иногда на некоторые вопросы могут быть очень простые ответы, - заметил Евгений Примаков. - Твой собеседник думает, что ты настолько умен и хитер, что просчитываешь все на несколько ходов вперед и принимаешь все решения с определенным прицелом. На самом деле это далеко не всегда так. Надо представлять себе обстановку после моего снятия с поста премьера. После операции я почувствовал себя физически достаточно хорошо. Все боли прошли, я стал нормально ходить. Возник вопрос: чем заняться? Отойти в сторону от политической жизни?.. Я к этому еще не привык и не был готов. Я не чувствовал бы себя нормально в роли наблюдателя, приговаривающего: «Смотрите, у них ничего не получается!» - или: «Смотрите, мои друзья делают очень хорошо!». Это не значит, что я на что-то претендовал и претендую. Согласитесь, в мои семьдесят лет думать о дальнейшей карьере смешно. Но у меня накопилось немало опыта. А находясь в Думе, я мог попытаться повлиять на события. Когда в этих условиях ко мне обратились несколько партий - например, аграрная или «Отечество» - с просьбой возглавить их список, я отказался. Но когда Лужков спросил меня «А как насчет движения?..», я ответил «На движение я бы пошел!» Так что все было без всякого прицела на нечто большее...

Два года назад Евгений Примаков, еще лидер фракции ОВР, был «очень доволен» работой своих коллег. Однако уже тогда говорил, что сам не знает, «сколько времени нужно быть во главе фракции, потому что есть уже молодые ребята, которые могут прийти и очень хорошо работать на этом месте». Наверное, уже тогда он предчувствовал определенные процессы внутри фракции и движений, составляющих его избирательный блок.

- Партии, которые сейчас образуются, как в калейдоскопе меняют контуры, очертания, цвета, - предполагал он весной 2000г. - Думаю, что какой-то период мы еще будем в этом вариться, а потом это кончится. Я просто уверен, что сейчас Россия крупную партию без социальной ориентации не примет. Ведь возьмите консерваторов в других странах, они тоже выдвигают социальные лозунги, не могут они без этого прожить. Даже в том обществе, где разница между бедными и богатыми гораздо меньше, чем у нас, многократно меньше... И мне кажется, что наибольшие перспективы у центристских сил.

При этом он уже тогда, говоря о КПРФ и вообще левых силах, утверждал, что «без отказа от тех догм, которые потеряли значение для сегодняшнего дня», их ждут нелегкие времена.

- Не можем же мы утверждать только потому, что Ленин прав, а Каутский не прав, что происходит абсолютное обнищание рабочего класса при капитализме, - рассуждал он. - Или не можем же мы сейчас утверждать, что единственное решение национального вопроса, или главный путь, или магистральный путь, или вообще путь сейчас - это самоопределение вплоть до отделения, когда две тысячи наций живут в ста пятидесяти государствах. Представляете, какой хаос тогда начнется, если все будут отделяться. Вот сепаратизм отсюда и развивается. Понятно, что есть лозунги или положения, которые были основательными и правильными для какого-то периода времени. Тот же национальный вопрос, когда был колониальным вопросом или когда касался только угнетенных наций, проживающих в многонациональных государствах, - это было одно. А сейчас - совершенно другое время. И отказ от этих догм, от кривых зеркал просто необходим, без этого коммунистическая партия не выживет.

К слову, в то время весьма активно дискутировались президентские инициативы по укреплению властной вертикали. И Евгений Примаков в связи с этим не преминул напомнить, что еще когда он был в правительстве, то очень много говорил о необходимости вертикали исполнительной власти: «Причем такой, которая не является каким-то пунктиром, а охватывает три этажа - центр, субъекты Федерации и местные органы власти».

- Будучи председателем правительства, я столкнулся с тем, что когда начался кризис, то вдруг некоторые губернии, регионы не выпускали продовольствие, - рассказывает он. - Закрыли границы, и все. И это в то время, когда у других продовольствия не хватало. Или те же трансферты. Мы даем трансферты из центра и настаиваем, чтобы они пошли сразу же на выплату учителям, медикам и другим бюджетникам, потому что они зарплату получают не из федерального, а из местных бюджетов. А трансферты специально целенаправленно даются на эти цели, даже иногда дополнительно. И вдруг губернатор тебе говорит: а вы не имеете права настаивать, нет такого закона, по которому вы должны проверять меня, куда я трачу эти деньги, и мне сейчас не учителю надо заплатить, а потратить на топливо или еще что-то. А потом выясняется, что эти деньги пошли на закупку акций... В этих условиях я нашел только один способ. Однажды я сказал одному из губернаторов: ну хорошо, я действительно не могу в этом отношении ничего сделать, но я вам хочу передать, что завтра к вам выезжает комиссия во главе с заместителем генерального прокурора, в которую войдут представители МВД, ФСБ, налоговой полиции. И они перетряхнут все сверху донизу и все доложат мне как руководителю правительства. Так он говорит: ну, зачем, к чему все это, мы договоримся... Это быль...

Причем уже два года назад, еще при самом начале властной перестройки, начатой новым президентом страны, Евгений Примаков считал, что не все делается правильно. Например, это касалось формирования Совета Федерации.

- Мое устойчивое мнение, что в конце концов мы придем либо к двум палатам, которые будут непохожи друг на друга, либо к однопалатному парламенту с государственным советом, состоящим из губернаторов, которые получат иммунитет и которого их может лишить только президент, - говорил он, - но во всяком случае должна быть иная структура. Потому что сейчас создаются две палаты, которые очень похожи друг на друга, потому что те же регионы представляет и Госдума. В Верховном Совете СССР было по-другому, а здесь такого критерия нет.

Несмотря на «отдельные недостатки», кстати, Евгений Примаков очень уважительно относится к Владимиру Путину. И всегда подчеркивает, что у него «по-человечески с Президентом очень хорошие отношения»:

- Я его уважаю как человека. Когда меня сняли с поста председателя правительства, то некоторые министры, которые ранее клялись в дружбе и так далее, перестали даже мне звонить. Например, один парень, который больше десяти лет со мной работал, после того, как я попрощался с правительством, стоял, и у него слезы были на глазах. А после этого он мне тоже перестал звонить... Что же касается Путина (тогда - директор ФСБ - авт.), то, думаю, по своей личной инициативе он мне сразу же позвонил и сказал: «С вами хочет коллегия ФСБ встретиться». Я ответил: «Давайте я приеду». «Нет, - сказал Путин, - мы к вам приедем». И приехали ко мне всей коллегией, выпили, конечно, посидели, поговорили. Это был поступок. Путин в принципе такого плана человек. И не думаю, что он спрашивал тогда на это разрешения у кого-то. Уверен, что он покажет свою самостоятельность, свою независимость. Но все будет зависеть от того, действительно ли будет он независим от каких-то олигархических групп и так далее...

Владимир Путин, считает экс-премьер, «человек, безусловно, волевой, способный, прямой, но не всегда открытый». Последнее, кстати, он не считает плохим моментом.

- В то же время Путин - человек, знающий проблемы, о которых говорит. Именно этим он отличается от многих своих предшественников. Он умеет разговаривать с людьми и умеет слушать. В человеческом плане он мне давно уже импонирует... И не потому, что я конъюнктурщик или пытаюсь приспосабливаться к новой власти. Я уже достиг того положения - статуса и возраста, когда меня трудно заставить помимо моей воли что-то делать или не делать. А потом, это и не в моем характере. Что касается будущего, то, мне кажется, все будет зависеть от того, насколько далеко президент будет отходить от линии его предшественника. Чем больше ему это будет удаваться, особенно в кадровой политике, чем больше он будет отодвигать от насиженных мест тех, кто не разделяет провозглашаемого им философского подхода, чем успешнее он будет создавать команду единомышленников и профессионалов одновременно, тем больше он будет набирать поддержку.

При этом Евгений Примаков считает, что президенту не надо вступать ни в какую политическую партию и что он «должен быть выше этого». «Надо избавиться от синдрома, от комплекса шестой статьи Конституции, - говорит бывший член Политбюро ЦК КПСС.- Мы вот все время говорим: партия власти, правящая партия. Хватит. Остановиться нужно. Нужно подумать о том, насколько наша эпоха отличается от той, когда существовало КПСС».

В начале марта 2001г. фракция ОВР внезапно решила «изменить свое лицо», и вместо Примакова пришел Вячеслав Володин - как раз один из тех молодых политиков, о которых Примаков говорил еще в начале депутатской деятельности. Выступая перед коллегами на совете фракции, внешне Евгений Примаков говорил как обычно спокойно, но все равно чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. Он то скрещивал руки на груди, то опускал их, то теребил пальцы.

- Я попросил освободить меня от обязанностей руководителя фракции, - пояснил он тогда коллегам-депутатам и журналистам. - Что за этим стоит? Конечно же, это не какой-то политический шаг. И в общем-то это ясно хотя бы потому, что я остаюсь во фракции и, как меня просил совет фракции, остаюсь постоянным членом совета, не ротирующимся. Я согласился с этим, безусловно. И это свидетельство того, что не политический, не идеологический мотив стоит за решением уйти с этого поста. Почему я ухожу? Первая причина, главная - я считаю, что руководитель фракции должен быть обязательно представлен в высшем органе той партии, которая является ну что ли основной в данной фракции и она, эта партия, собственно говоря, и образует фракцию. Будут также и выборы... Я в партийном строительстве не участвую. И поэтому здесь для меня нет никакой основы для того, чтобы находиться во главе этой фракции и дальше. Это должен быть человек, безусловно, инкорпорированный, включенный в партийные структуры. А сейчас «Отечество» становится партией, будет съезд. В этих условиях я считаю, что на мое место должен прийти человек, который займет одно из руководящих мест в партии. Вторая причина этого решения заключается в том, что очевидно уже сейчас или в ближайшем будущем фракция должна работать на выборы в следующую Думу. И для меня этот вопрос не актуален. Поэтому, я думаю, что во главе фракции должен стоять человек, который, безусловно, будет вовлечен в это движение, будет участвовать активнейшим образом, непосредственно возглавлять ее в думских пределах...

Здесь еще не все точки расставлены, однако можно предположить, что основной причиной такой отставки с поста лидера фракции явилась независимость Примакова как политика в любых вопросах. К слову, так же независим он и в оценке прошедшего десятилетия либеральных реформ. Хотя считает, что однозначно об этом «сказать трудно».

- Отрицать сделанное невозможно. Та же гласность - сегодня мы говорим о каких-то вещах, о которых не посмели бы даже заикнуться ранее, даже при Горбачеве, хотя тогда уже была перестройка и гласность. В магазинах все есть. Помните, как из Тулы, например, приезжали в Москву, чтобы что-то купить, потому что в Москве было, а на периферии хоть шаром покати, так называемые «продуктовые электрички». Кое-что было сделано, но знаете, ни одна страна не позволяет себе на такое долгое время затягивать выход из кризиса или осуществлять перестройку в течение десяти лет, когда отпущены цены и вроде на макроуровне регулируется положение. Нет гиперинфляции, но экономика не развивается, а реальная экономика идет вниз. Если быть абсолютно объективным, то нужно говорить о нескольких моментах, которые были сделаны хорошо, но много и упущенных возможностей, много ошибок, очень много плохого... Совершенно ясно, что экономическое развитие в 90-е годы привело к кризису августа 98-го. Конечно, положение усугубил мировой финансовый кризис. Но кризисные явления такой глубины, которые мы наблюдали в августе 98-го года, могли просто быть следствием чего-то происходящего вовне страны. Я думаю, что это логический результат той экономической линии, которая осуществлялась в 90-е годы. Иными словами, это кризис «псевдолиберализма», который базировался на отрицании роли государства в переходный период к рыночной экономике. Это - отход от цивилизованного рынка, это - всесилие олигархических групп, которые правили всем и вся, и наживались, пользуясь главным образом недостатками законодательства. Приватизация была легальная. Но она в итоге привела к тому, что огромные деньги осели не в бюджете, не в казне, а в карманах отдельных групп олигархов, близких к семье прошлого президента и использовавших свое положение для того, чтобы обойти конкуренцию на равноправной основе с другими. От всего этого нужно было отказываться. И мне кажется, что наметился отказ от этого, наметился явно. С другой стороны, нужно было предпринимать меры для укрепления вертикали власти, потому что действительно России реально грозила опасность оказаться раздробленной на части. Новый президент выступил против этого. Я не буду оценивать все предпринятые меры с точки зрения их исполнения, но стратегия у него правильная. И если эта стратегия будет перенесена на следующий год, а я надеюсь, что так оно и будет, то я - оптимист...

В свою очередь среди стратегических задач ближайшего времени экс-премьер выделял три главных направления:

- Первое относится к природным ресурсам страны. Все, что от Бога, должно принадлежать всему обществу. И во многих странах так и есть. В большинстве стран. Как раз через роялти, через ренту за добычу природных ресурсов берут значительную часть прибыли, отдавая ее обществу через бюджет. Это раз. Второе направление - особое внимание нужно сейчас уделить модернизации основных фондов. У нас их старение идет огромными темпами. В целях такой модернизации нужно внести изменения в таможенную, налоговую, кредитную политику и пр. И третье очень важное направление - государству нужно целенаправленно, выборочно развивать сейчас научные фундаментальные исследования по некоторым «прорывным» направлениям, потому что по всему фронту мы не сможем идти. И думать о том, как оптимально переводить эти фундаментальные открытия в прикладные исследования, в производство. Россия не должна разбазаривать свой оставшийся интеллектуальный потенциал, и это может сделать только государство через свои программы, такие, как у нас были по космосу, по ядерным делам. У нас еще есть мозги, еще не все ушли...

Говорят, что Евгений Примаков очень любит анекдоты. Вот, например, один из них: «В чем разница между оптимистом и пессимистом? Оптимист при виде хорошенькой девушки говорит: «Ух, какая красотка!» Пессимист: «А ведь кому-то она уже надоела!»

А еще он любит писать стихи, что так редко характерно для политика такого масштаба. В одном из них Евгений Примаков как бы советует самому себе: «Давай подольше проживем без шишек, синяков, грибов корзину соберем, подышим глубоко...» Сегодня можно сказать, что вряд ли ему удалось так пожить.

Наверх к предпринимателям

Наверх в политику

На главную