Дмитрий Рогозин:

Превратить страну в державу, уважаемую всеми

Мы молодая нация. Но это не означает вечного ученичества в Европе.

Россия зря вступила в Совет Европы.

Пора понять, что мы не мировая держава.

* * *

Превратить страну в державу, уважаемую всеми

Сергей МОШЕЧКОВ
Российская Федерация сегодня
2002, №11

— Мне кажется, не следует особо комплексовать по этому поводу. Я не уверен, что мы и раньше были окружены только искренне преданными друзьями. Просто государство было настолько большим, сильным и “толстым”, что оставляло тень на планете, в которой прятались от многих проблем другие страны.
Надо было сознавать, что при любом изменении в СССР союзнический блок распадется, и те, кто отчаяннее всего бил себя в грудь, именуясь “братушками”, первыми убегут от нас. К этому надо относиться нормально. Мы живем в политическом мире, который зиждется не на добродетели и нравственности, а на интересе и страхе.
Многие наши бывшие руководители этого не понимали и часто попадали впросак. Сейчас, мне кажется, при умелом поведении, разумной внутренней политике искусстве дипломатии у нас даже больше перспектив на мировой арене, чем прежде.
В. Путин справедливо считает, что российская внешняя политика должна помогать решению внутриэкономических и социальных проблем государства.
В этой связи, по-моему, наша главная задача в нынешних условиях — собраться, подумать о своих национальных интересах, обеспечить безопасность прежде всего по нашим границам. У нас пока “болеющая страна”, стало быть, внешняя политика должна быть не агрессивной, напористой, а прагматичной, изворотливой. России нужно научиться лавировать, сберегая энергию для решения проблем, связанных с налаживанием достойной жизни наших сограждан.
Нам необходимо развить собственную экономику, укрепить Вооруженные силы, нейтрализовать поползновения сепаратизма.
Если мы выберем такую тактику, у нас будет много союзников. Это все те, кто нам откровенно не вредит, не мешает, не ставит своей целью уничтожение нашего государства.

Раньше как было. Стоило нам только “решить”, что какое-нибудь государство вдруг выбрало социалистическую ориентацию, как мы начинали его щедро финансировать. Экономическая помощь СССР, например, Кубе составляла 8 миллионов долларов в день! Имеем ли мы сегодня реальное влияние на это государство, учитывая размер его задолженности? Нет. Можем ли вернуть эти деньги, а также политическое влияние? Козырев в свое время стал оскорблять Кубу, называя ее антидемократическим государством, откровенно поддерживая представителей ничтожной кубинской оппозиции. Тем самым мы “потеряли” Кубу.
Между тем в политике союзником часто становится страна, которая не очень четко вписывается в собственное представление о добродетели. Американцы поддерживают Саудовскую Аравию, но жестко критикуют Иран, хотя некоторые нюансы поведения саудовского руководства мало чем отличаются от политики иранских властей. В выборе союзников перспективнее руководствоваться целесообразностью, политическим маневром, а не чувством симпатии к тому или иному режиму.
В Парламентской ассамблее Совета Европы самую злобную и мерзкую по отношению к нам позицию занимают болгарские депутаты. Что им теперь говорить об исторической дружбе, о нашем освобождении их от турок? Бесполезно.
Данная “публика” очень недальновидно использует конъюнктурный момент, не понимая, что развивает у молодого поколения россиян, политиков чувство неприязни к своей стране. И это обязательно скажется на будущем российско-болгарских отношений.
Сейчас для нас очень важное значение имеет Европа, где нарастает все больше противоречий с США, поэтому мы стремимся в двустороннем плане работать с немцами, французами. Париж по ПРО занял совершенно непримиримую позицию, еще более жесткую, чем мы.

— А почему так слабо укрепляется ось Россия — Индия — Китай? Это ведь противовес Америке?
— Индия и Китай — это стратегические конкуренты. Думаете, они с готовностью начнут образовывать с нами какой-то треугольник? Нет, конечно. Другое дело – двусторонние отношения.
Китай — это просто по определению страна, которая должна быть нашим союзником, потому как игнорировать ее просто опасно. Мы с Китаем имеем протяженную общую границу. У нас на Дальнем Востоке проживают 7 миллионов человек, а по другую сторону границы — в соседних провинциях Китая — 400-миллионное население.
Мы должны иметь с Пекином глубокое взаимопонимание, стабильный диалог, максимально включиться в программы по освоению приграничных китайских провинций и наших регионов. Скажем, можем участвовать в совместном освоении авиационных трасс. У нас огромное количество проектов, связанных с сотрудничеством в области нефти, газа, поставки металлов, строительства.
С Индией у нас нормальные отношения. Она достаточно серьезный наш партнер по возвращению долга.
Недавно я вернулся из Эмиратов. Там вообще поле непаханое для России. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт в силу необходимости обеспечения собственной безопасности рано или поздно будут разворачиваться в сторону определенного паритетного присутствия у себя американцев и русских. Это означает, что мы можем рассчитывать там на серьезные закупки нашего вооружения.
Не стоит забывать и о таких заброшенных рынках (где, кстати, нас еще помнят), как Латинская Америка. Все наши делегации, возвращающиеся оттуда, свидетельствуют — там ждут Россию. В Бразилии, Аргентине, Чили, Мексике Россия нужна как баланс. Мы должны с ними работать, развивать экономическое сотрудничество.
В этом залог того, что мы укрепим многополярность в мире, где Россия будет играть роль не одной из двух сверхдержав, а являться одним из 5—7 влиятельных центров, от мнения которых зависит все мироустройство.

— Линия козыревского МИДа заключалась в том, что порой мы дипломатическими представителями, в том числе в славянские страны, направляли русофобов, считающих, что надо идти в фарватере США. Такие послы ориентировали руководство нашей страны на то, что пророссийские силы за рубежом не следует поддерживать, словом, наша дипломатия работала во вред России. Что сейчас предпринимается, чтобы избавиться от этого “козыревского наследия”?
— Крен этот устраняется. Когда я рассказал о поведении болгарских парламентариев, то совершенно не имел в виду, что вся Болгария настроена так же, как ее политическая элита. С Югославией мы нередко ссорились во времена Тито, а когда эта страна оказалась перед опасностью распада, “русский фактор” в настроениях сербов моментально стал определяющим. И политическое руководство вынуждено было с этим считаться.
Да, мы немало наломали дров в отношениях с бывшими союзными республиками, со странами Восточной и Южной Европы. А ведь они исторически находились в поле нашего, даже не советского, а геополитического влияния. Мы не только направляли туда послами невесть кого, но и откровенно игнорировали происходящие там процессы.
Козырев какими-то чудовищными политическими ножницами вырезал эти страны с карты интересов России. Я помню, как году в 94-м польские дипломаты в Москве находились буквально в шоке: ни на серьезные межгосударственные переговоры, ни даже на их посольские приемы никто из официальных представителей России не ходил. Такое же издевательское поведение было и по отношению к Болгарии. В результате мы получили естественную ответную реакцию, когда там к власти пришли силы, далеко не симпатизирующие нашей стране.
У американцев другая тактика. Они так откровенно не унижают суверенное государство, хотя пытаются активно вмешиваться во внутриполитические процессы, разными методами приводя к власти нужные им силы. Это им удалось сделать и в России. Их экономическая помощь Москве была направлена на то, чтобы удержать на плаву устраивающий Запад режим.
Недавно к нам приезжала американская делегация, куда входили высокопоставленные чиновники администрации Буша-старшего. Зашел с ними разговор по поводу “мистеров ДА” типа Козырева.
Мы им сказали: вы совершили грубую ошибку, сделав ставку на те политические силы в России и других странах, которые заявляли о своей безоглядной прозападной ориентации. При этом ведь сами американцы закрывали глаза на то, что эти силы являются по сути своей тоталитарными, коррумпированными. И все прощали им только потому, что считали их присутствие во власти основой для распространения американского влияниямы очень внимательно смотрим на будущих послов РФ, которых утверждает Государственная Дума.
Это обязательно должны быть люди компетентные, обладающие государственным мышлением и базой знаний о стране пребывания.
Им необходимо иметь личные контакты с местной политической элитой, знать язык.
Стремимся использовать лояльных президенту политиков, разделяющих взгляды власти на национальные интересы, способных ввязываться в самые ожесточенные дискуссии, отстаивая позицию государства.
Надо сказать, что сейчас в российском внешнеполитическом ведомстве страшный кадровый голод, просто некого направлять за рубеж на ответственные посты. Невероятно сложно найти грамотного дипломата или политика. Многие толковые. специалисты из МИДа ушли.
При Козыреве это министерство покинули 900 дипломатов, имевших практику дипломатической работы, знающих по нескольку языков, по-государственному воспитанных и патриотически настроенных.
Зачастую они расставались с внешнеполитическим ведомством просто из-за мизерной зарплаты. Правда, в последнее время ситуация меняется. Потянулась молодежь, ибо государственная служба становится престижной даже у детей из очень обеспеченных семей.

— В связи с этим прокомментируйте назначение Виктора Черномырдина послом на Украине.
— Считаю, что это хороший вариант. Через Украину идут основные пути наших углеводородов в Европу. Послом РФ туда был направлен И. Абоимов — карьерный дипломат, грамотный специалист.
Во время прошлогодней поездки в Киев я с ним встречался и он жаловался, что когда приезжают представители “Газпрома”, “Итеры”, других наших крупных компаний, то они один на один ведут переговоры с президентом Л. Кучмой. О чем договариваются, не знают ни посольство, ни наш МИД, ни соответственно российское правительство.
А когда там появится Виктор Степанович, его едва ли обойдут, он наверняка будет в курсе всех переговоров с украинцами. Слишком серьезно место посла на Украине, чтобы направить туда человека, не знающего глубоко “интимные” нюансы взаимоотношений между нашими странами в последние годы.
Из всех наших внешнеполитических приоритетов номером один остается Украина. Для России она значит больше, чем Америка.
В перспективе мы будем с украинцами ближе (с фактически совместным экономическим механизмом, теснейшими консультациями по всем проблемам), чем США с Канадой.
— Сейчас начала развиваться порочная практика, когда посол перевозит в страну пребывания всю свою семью, родственников, которые начинают там активно заниматься бизнесом, используя возможности и связи всего диппредставительства. О таких фактах рассказывали во время пребывания наших парламентских делегаций в Мексике и Болгарии. Причем послы после завершения своей аккредитации остаются за рубежом, становясь предпринимателями.

Ваш комитет это фиксирует, как-то с этим борется?
— Слава Богу, эти случаи являются не правилом, а скорее исключением. Но если они имеются, надо не просто увольнять с дипслужбы, а возможно, и возбуждать уголовные дела. В таких ситуациях наш комитет будет настаивать на принятии самых жестких мер. Но я бы хотел сказать о системе, которая порождает эту практику.
Общее безденежье – это одна проблема. Другая — отсутствие координирующей роли МИДа в проведении такого рода политики.
Кроме посольств у нас за рубежом есть торгпредства. А чем они занимаются и перед кем отчитываются? Никто не знает. Многие торговые представители сидят на одном месте по 8—10 лет. Причем нередко в течение этого периода не появляются на родине. А значит, не имеют ни малейшего представления, что у нас происходит.
Отсутствие нормальной подчиненности торгпредства посольству и порождает то, что первое часто превращается в представительство частных деловых кругов России за рубежом. То же самое относится к Росзарубежцентру (бывший Союз обществ дружбы).
Между тем у этой структуры очень много собственности за рубежом. Но сколько — никто не знает. Принадлежащие ей площади сдаются внаем частным конторам. И деньги, естественно, идут не в казну, а в чей-то карман.
Между тем тот же Росзарубежцентр мог бы плодотворно потрудиться для пользы России. Мне в Праге один представитель этой структуры заявил, что ему нужно 7 тысяч долларов, чтобы снести антенну, с помощью которой раньше велось советское радиовещание на Чехословакию, ибо она рухнет.
Отвечаю ему: гораздо целесообразнее потратить ту же сумму на регистрацию новой радиостанции, которая будет сообщать о российских новостях, передавать нашу музыку.
В Праге только русских из последней “экономической” волны эмиграции проживает порядка 40 тысяч человек. В Берлине — 90 тысяч, в Лондоне — 42 тысячи, в Париже — 120 тысяч. В середине 80-х за пределами СССР находилось 10 миллионов потомков русских эмигрантов, а теперь “наших” за границей — около 25 миллионов. Это огромная, неорганизованная, недружная диаспора. Но ее нужно сдруживать, солидаризировать. Так вот в этом заключается задача Росзарубежцентра. Есть у него хорошие затеи — выставки организует, детей музыке обучает, кружки какие-то ведет. Но все это спонтанно, немасштабно и нецеленаправленно.
Мы говорим о необходимости повышения своего имиджа путем развития внешнеполитической пропаганды. Для этого есть РИА-Новости, иновещание, то есть структуры, на создание которых в советские времена тратились десятки миллионов долларов. Они и поныне чем-то занимаются за рубежом. Только чем? Наш комитет сейчас проводит инвентаризацию пассивов и активов Советского Союза, которые достались России.

— Недавно прошли российско-американские консультации по ПРО. Какие цели в их ходе преследовали американцы? Чем все это может закончиться?
— Я думаю, что американцы просто захотели прочитать нам лекцию о международном положении, рассказать о своих ощущениях в преддверии новых угроз, которые, с их точки зрения, появляются в мире. Они хотят убедить нас в том, что договоры о противоракетной обороне, сокращении стратегических сил за последние 30 лет безнадежно устарели.
Наши представители закономерно интересуются, в чем состоит смысл заявления американского президента от 1 мая 2001 года о готовности США выйти из Договора о противоракетной обороне. Американцы объясняют в мире появились “страны-хулиганы” — Иран, Ирак, Северная Корея и Ливия и, по данным их разведки, эти государства готовы либо приобрести ракетные технологии, либо разработать их самостоятельно, получив оружие с ядерным, химическим или бактериологическим носителем в период от 2007 до 2015 года.
Радиус действия этого оружия позволяет достигать территории США, и, чтобы предотвратить атаку на Америку, надо, мол, перекрыть каналы пуска этих ракет — на Аляске, в Гренландии и Великобритании (разместив там радиолокационные станции).
Что сейчас предлагает Буш, никто понять не может. Но если вся его программа будет рассчитана на 120—140 миллиардов долларов (что и для американцев дороговато), то какие-то элементы этой ПРО создать, конечно, возможно, однако довести ее до совершенства нереально. Самое комичное состоит в том, что эту систему испытать нельзя. У нее может быть только одно “надежное” испытание — в случае массированного удара по США.
До этого момента нельзя утверждать, что она полностью защитит страну. Эта вся система более пропагандистская, а переговорная истерика направлена на то, чтобы побудить нас вновь вкладывать средства в гонку вооружений. В свое время мы сдуру влезли в программу СОИ что во многом подорвало основы советской экономики.
Если “буржуины” действительно так боятся “злых мусульман” Ирана и Ирака с их ракетами, то мы им советуем не затевать эту многозатратную белиберду, а использовать уже существующие системы (американские “Пэтриот” и наши — С-300, С-400). Если они будут подтянуты как можно ближе, на расстояние прямого удара к месту предполагаемой атаки, то могут эффективно поражать баллистическую ракету на раннем участке полета.
Кстати говоря, угроза несанкционированного пуска по России тоже существует. Локализовать же подобные угрозы можно совместно, выстроив систему раннего обнаружения старта ракеты, направленной на территорию Европы, США или России. Эта система не являлась бы нарушением всех прежних договоренностей.

— Как сейчас строятся взаимоотношения России с различными международными организациями?
— Мы выступаем за то, чтобы каждая международная организация занималась своим делом. Есть Организация Объединенных Наций с отработанным механизмом. Только Совет Безопасности ООН имеет право принять решение о применении силы. Все остальное, происходящее в обход, — это нелегально, незаконно и не соответствует международному праву.
ООН, несмотря на то что она превратилась в жуткую бюрократическую махину с огромными долгами, с массой комплексов и зависимостью от тех же американцев, которые ей постоянно выкручивают руки, все равно организация важная, перспективная, и мы будем ее защищать.
Вторая широко известная структура — ОБСЕ. Она создавалась как организация, которая зафиксировала послевоенное мироустройство прежде всего в Европе. Но вместо того чтобы заниматься тремя определенными в Хельсинки “корзинами” (разоружение, экономическое сотрудничество, гуманитарные вопросы), ОБСЕ слишком увлеклась новой европейской идеологией – правами человека. Она сейчас фактически занимается только правами человека, а две остальные “корзины” пусты. Это нас не устраивает.
Пусть правами человека ведает Совет Европы, который и создавался как “морализаторская” организация. Там все считают себя совестью мира и полагают, что могут нас упрекать как нашкодивших несмышленышей, которые набедокурили в Чечне или еще где-нибудь.
Также мы работаем с массой других организаций: Совет парламентского сотрудничества Россия — Евросоюз, Совет парламентского сотрудничества Россия — НАТО и прочими. Вся эта система сильно деформируется. Потому как создана и укрепляется такая структура, как Европейский союз. Это федерация Европы, куда государства-члены перевели часть своего суверенитета, своих прав и полномочий. И в реальности через 5—10 лет выживут только те структуры, которые будут опираться на ЕС. Сохранится и пара организаций, которые будут связывать Евросоюз с остальной частью “нецивилизованной Европы”, включая нас.
Если ЕС пойдет на подписание с РФ особого соглашения по Калининградской области, обеспечивая нам свободу передвижения капиталов, товаров, людей, услуг и военных транзитов, то мы можем создать экспериментальную площадку для сближения с этой организацией. Создав Европейскую федерацию, можно подумать о том, чтобы образовать и Европейскую конфедерацию, включая Россию. Без нас Европа мировым конкурентом никогда не станет.

— Какова наша позиция по поводу вступления во Всемирную торговую организацию?
— Довольно сложная. Здесь самое важное не сроки, а условия нашего участия, чтобы в максимальной степени сохранить экспортный потенциал. Кстати, экспорт у нас от членства в ВТО, несомненно, увеличится. Но мы, открывая доступ на наши рынки, должны четко оговорить те условия, которые защищают не вполне окрепшие отрасли российской экономики от уничтожения.

— Когда В. Путин сказал по поводу вступления России в НАТО, “а почему бы и нет?”, что, на ваш взгляд, он имел в виду?
— Наш президент умный и расчетливый человек. Сказав так, он ждал ответной реакции. НАТО никогда не пойдет на выстраивание более глубоких отношений с Россией, ибо наше членство полностью преобразит этот блок.

На встрече в Брюсселе мы спросили генсека Робертсона: зачем вам нужно расширяться?
Внятного ответа не получили.
Мы заявили ему, что не смиримся с расширением НАТО за счет Прибалтики. Нам дальше просто некуда отступать — ведь Калининградская область окажется анклавом внутри НАТО.
Если Прибалтийские страны перейдут под защиту Североатлантического альянса, то мы потеряем возможность действенно защищать наших граждан в Калининградской области.
Это означает, что действия по расширению НАТО за счет республик Прибалтики могут поставить под сомнение территориальную целостность Российской Федерации.
Чтобы не допустить этого, у нас имеются Ракетные войска стратегического назначения. Робертсон улыбался. А я говорил ему вполне серьезно: мы тогда пересмотрим подходы к Договору о ракетах средней и малой дальности, фланговые ограничения (так называемые Стамбульские договоренности). Это будет экономически тяжело для нас, но мы ответ найдем.

Недавно мы были в Таллине, и я спросил эстонцев: “Куда вы лезете, зачем вам это нужно?
Из огня да в полымя. Вас — 800 тысяч эстонцев. Любой альянс несет опасность выживанию вашей нации. Я понимаю стремление к независимости, но ведь НАТО — не благотворительная организация. Это военная структура, где верховодят люди в форме, грубо разговаривают. На ваших землях соорудят объекты НАТО. И мы будем вынуждены нацелить на них наши ракеты. Не приведи Господи, они взлетят”.
После этого крупные эстонские бизнесмены рассказали мне, что они проводили собственные социологические опросы, согласно которым до сих пор даже в Эстонии не более 40 процентов населения выступает за членство в Североатлантическом альянсе.
Если мы не можем серьезно разговаривать с Брюсселем, где нас водят за нос с решением по поводу расширения альянса, то давайте поддержим те силы в Прибалтике, которые выступают с антинатовских позиций.
В середине февраля мы пригласили в Москву делегацию фракции “За права человека и единую Латвию”. Приехали они в сопровождении главных редакторов русскоязычных СМИ.
Мы им сказали, что Россия будет иметь отношения только с теми бизнесменами, которых вы нам будете рекомендовать, поскольку мы вам доверяем.
Это моментально разнеслось по всей Латвии, и эта фракция чуть не выиграла муниципальные выборы. Прибалтика будет считаться с нашим мнением, когда оно будет четко сформулировано.

— Наши и зарубежные политологи сейчас гадают, кого у нас больше во власти — западников или почвенников?
— По-моему, данная расстановка сил не так уж важна. Ведь проблема взаимоотношений между западниками и почвенниками характерна для русской истории. Главное, чтобы те и другие предателями не были, Россию искренне любили. И спокойно защищали предпочтительные для них модели развития страны — обязательно во благо Отчизне.

— Есть ли у вас ощущение того, что нынешнее руководство России осознает, в чем состоят наши национальные интересы, и что оно готово эти интересы последовательно отстаивать?
— Последние 8—9 лет я находился в крайне дискомфортной для себя обстановке — в оппозиции. Потому что меня тошнило от того, что происходило у нас во власти.
А ведь я был воспитан в семье таким образом, чтобы работать и пытаться что-то делать, а не только критиковать. Сейчас, наоборот, чувствую себя комфортно, работая в Государственной Думе и команде президента, поскольку никоим образом не сомневаюсь, что этот человек действительно одержим желанием изменить ситуацию, намерен превратить Россию в страну, уважаемую всеми.
По-моему, В. Путин достаточно честолюбив, умен, прагматичен и патриотичен, чтобы справиться с этой задачей. И если я смогу подставить ему свое плечо и принести пользу Отечеству, буду этому очень рад.

* * *

Дмитрий Рогозин:
"Мы - молодая нация!"
Но это не означает вечного ученичества в Европе
Наталья Арт
Независимая газета
10.04.2002

Глава думского комитета по международным делам Дмитрий Рогозин часто представляет Россию в европейских структурах, а также занимается проблемами русской диаспоры.

- Вы часто общаетесь с европейцами и представителями других стран. Скажите, почему до сих пор не меняется отношение к России, которая сама за последние десять лет разительно изменилась? Откуда берется эта "европейская" русофобия? Обычно мировое сообщество борется с антисемитизмом, но ведь русофобия - такая же неприличная болезнь, хотя ее почему-то никто не скрывает. Что делать, чтобы по возможности свести ее на нет?
- Ну прежде всего не надо отчаиваться, потому что европейцы пока не существуют как единая нация и друг к другу они относятся с не меньшей антипатией, чем к русским.
Возьмите Страсбург: казалось бы, более европейского международного города и представить себе не нельзя, тем более что он исторически существует между Францией и Германией. Но, несмотря на то что французы и немцы живут бок о бок, они не общаются друг с другом. Англичане испытывают к немцам аллергию до сих пор, да и французов недолюбливают, далее - по списку… То есть в самой Европе между странами и народами существуют довольно сложные отношения.
Так что не надо воспринимать нам Запад как единое целое и причитать, что мы одни во всем белом свете, а они, европейцы, вот такие замечательные в своем единстве - да нет же! Дело в том, что и они сбиваются в кучу не потому, что любят друг друга, а потому, что сами по себе в отдельности мало что представляют в большом конкурсе за первенство в мире.

- Не отсюда ли идет страстное желание раздробить на части "слишком большую Россию"? Видимо, уменьшившись в несколько раз, Россия станет "нормальной" европейской страной - с точки зрения тех, кто сам по себе "не прошел по конкурсу"?
- Возможно. Но мы тоже должны стремиться к тому, чтобы искать и находить союзников, не заблуждаясь на свой счет: мы ведь тоже небольшая нация, 145 миллионов человек на такой огромной территории - ничтожная цифра. Мы с Европой не сравнимы - даже по человеческому потенциалу, а потому мы тоже не способны к самостоятельному сопротивлению или к единоличному первенству в мире.
Мы не способны к геосхватке с Соединенными Штатами - просто нам не хватает ресурсов. Мы не просто бедные - нас просто еще мало… Поэтому Европа для нас тоже является местом притяжения - и многие вещи надо просто терпеть и не отчаиваться.
Русофобия, безусловно, существует, но она не является сегодня самой большой проблемой по той простой причине, что это типичное явление: нелюбовь европейских наций друг к другу. А к русским русофобия основана не только на нелюбви, но еще и на страхе, который прививался веками: перед мощью России, перед ее возможностями, перед ее тайной.
Мы - европейцы, но все-таки мы во многом азиаты, и этого тоже не нужно стесняться. Мы - европейские азиаты, и это прекрасно! В этом наша сила, наша перспектива, мы - молодая нация!

- Это отчасти напоминает: "Да, скифы мы, да, азиаты мы…", что, видимо, не слишком большая радость для Европы...
- Молодая нация болеет корью, но это все детские болезни. Мы должны идти в Европу, но отбирая то, что нам может быть полезно. И не надо себя чувствовать вечно неуспевающими школьниками и думать, что есть учителя, которые лучше нас все знают. О реальных проблемах у нас в стране европейцы часто даже не догадываются, но эти проблемы могут их коснуться в любой момент. В чем смысл нашей работы в Совете Европы, где мы участвуем?
Вместо того чтобы отбирать определенные доктрины или конвенции и добровольно применять их в России, вызывая бурную радость в Европе, мы взвалили на себя сразу все обязательства и добровольно записали себя в первый класс, где мы на три головы выше всех остальных. И, конечно, над нами будут смеяться, нас будут дразнить - и это вместо того, чтобы хлопать в ладоши от того, как мы осваиваем азы европейской культуры в политике и экономике. После наших обязательств нас, естественно, бьют указкой по голове: почему мы до сих пор не выучили вчерашний урок?
А если бы мы выбирали то, что нам нужно, что соответствует нашей природе, менталитету, культуре, то все было бы по-другому. Подходы к сближению с Европой могут быть разные. Но в главном - это безальтернативное направление, надо ему следовать и дальше, просто нужно вести себя умно. Вечного ученичества быть не может, и мы должны занимать в мире свое достойное место. - В Европе особенно беспокоятся о национальных меньшинствах, к которым, как ни парадоксально, относят русских в ближнем зарубежье. Однако европейцы русскими категорически не интересуется, предпочитая рассматривать проблемы чеченцев в России или татар на Украине. Но вот наша российская власть способна еще интересоваться русскими и реально защищать их? Или уже нет?
- Русские должны научиться заботиться о себе сами и грамотно пользоваться международными институтами по защите прав человека. А задача российской власти двуедина: с одной стороны, чтобы русский человек чувствовал себя нормально там, где он живет, с другой - чтобы всегда мог бы при желании вернуться в Россию, для чего нужна нормальная миграционная политика. Не надо русских, например, из Прибалтики отправлять в российскую глубинку - из этого ничего не выйдет, а вот предоставить им возможность жить нормально, например, в Калининграде, над такой идеей стоит подумать.

- Калининград - это почти Европа, а может ли сегодня состояться духовное объединение двух островов русской диаспоры - дальнего и ближнего зарубежья?
- Я думаю, до братания тут далеко - часть русской эмиграции до сих пор считает Россию "красной" - но, безусловно, диалог и контакты необходимы.

* * *

Дмитрий Рогозин:
Россия зря вступила в Совет Европы.
23.04.2002
20:12 lenta.ru

Во вторник глава российской делегации в ПАСЕ Дмитрий Рогозин, выступая на сессии в Страсбурге, сделал заявление, которое оценивают как скандальное. Председатель Комитета Госдумы по международным делам назвал ошибкой вступление России в Совет Европы, передает "Эхо Москвы". Рогозин считает, что в свое время нашей стране нужно было просто адаптировать к своему законодательству те правовые нормы, которые соответствуют российским традициям и менталитету. При этом Рогозин заявил, что ко многим рекомендациям Совета Европы нужно относиться с юмором.
Уже известна реакция спикера Совета Федерации Сергея Миронова. Он говорит, что Дмитрий Рогозин высказал лишь свою личную точку зрения. Что касается Миронова, то он уверен, что Россия должна быть в Совете Европы.
Добавим, что в январе Дмитрий Рогозин обвинил делегатов ПАСЕ в поддержке чеченских экстремистов. Таким образом он ответил на доклад сопредседателя совместной рабочей группы "Госдума - ПАСЕ" по Чечне лорда Джадда, в котором содержалось требование проводить дальнейшее сокращение численности федеральных войск в Чечне.

* * *

Дмитрий Рогозин:
"Пора понять, что мы - не мировая держава".
Надежда Старых
24 Апрель 2002
MCK

Дмитрий Олегович, поделитесь вашими впечатлениями от сессии ПАСЕ.
Все, что там случилось, мы предвидели. Вопрос был только в том, участвовать или нет. Приняли решение, что участвовать будем. Неучастие наше в этой сессии могло бы символизировать наше согласие со всей той аргументацией в отношении Чечни, которую наши недоброжелатели активно развивали. Это первое обстоятельство. Второе - это то, что мы были убеждены, что мы правы, и знали, что надо бороться за общественное мнение. Поэтому решение, я считаю, было принято правильное - ехать.

Было что-то такое, что особенно запомнилось, какие-то яркие моменты?
В памяти всплывают самые разные моменты. Сессия была достаточно эмоциональная, поэтому и моментов ярких, острых было много. Например, на сессию были приглашены представители Human Rights Watch, правозащитной организации. Они рассказали присутствующим такое количество ужастиков о Чечне, что даже некоторые парламентарии стали хихикать.
Рассказ сводился к тому, что в Чечне якобы реки красные от крови, а в них плавают тысячи трупов. Солдаты завтракают младенцами. Когда я собирался отреагировать на этот рассказ, первым желанием было, как у любого нормального человека, - отматериться.
Но представителю этой организации я сказал: "О'кей, вы правы, может, это все правда от первого до последнего слова. У нас есть в Госдуме комиссия по правам человека и выявлению их нарушений в Чечне. Просьба передать туда не рассказы, а конкретные фамилии, места, где и как эти нарушения имели место. Разберемся, расследуем".
Но тут случился конфуз. Потому что ни фамилий, ни имен, ни мест, ни дат - ничего предоставить господа из Human Rights Watch не могли. А источником информации были рассказы некоей бабушки на каком-то рынке в Назрани. Это повергло меня в сонливое состояние. Увидев довольные лица союзников и недовольные лица людей из числа недоброжелателей, я понял, что можно отправляться.

Почему, с вашей точки зрения, европарламентарии были настроены столь недоброжелательно, если не сказать враждебно?
Враждебно? Я бы не сказал. Дело не во враждебности. Мы находимся в такой ситуации, когда ежегодно из месяца в месяц идет тенденциознейшая информация, когда идет только одна правда - со стороны боевиков. Это годами формировало западное общественное мнение. А европейские парламентарии, как любые парламентарии, думают о том, как на них посмотрит избиратель, и хотят выглядеть более святыми, чем Папа Римский.
Вот представители правительств были сдержанны - у них больше настоящих, достоверных источников информации. Но так как это не очень популярно, то об этом и не говорится. Такая вот разница между парламентариями, особенно теми, кто судит о таких важных вещах поверхностно и наивно, и исполнительной властью, которая в этом случае высказала более конструктивное мнение. Но это не вся ПАСЕ.
Итоги голосования показали, что есть целые национальные делегации, которые голосовали за нас. Испанцы прежде всего. Они нас лучше поняли, потому что у самих есть такая проблема. Кроме того, нельзя делить парламентариев на правых и левых: что одни якобы поддержали, другие - нет, или наоборот.
Левые в целом отнеслись к нам неплохо, социал-демократы - поддержали, либералы - вроде бы нормально, христианские демократы были наиболее враждебны. Но они в основном представляли северные страны. То есть ситуация неоднородная внутри самой ПАСЕ. При этом люди голосовали руками, не карточками, поэтому непонятно, все ли проголосовали, нет ли, голосовал кто-нибудь лишний - и такое могло быть.
В зал мог зайти и заместитель какого-нибудь парламентария, не обладающий правом голоса, и проголосовать. Само голосование очень забавно: "Кто за то-то и за то-то, поднимите руки!" И стоит лорд Рассел-Джонстон и считает эти руки. "Примерно сто тут и сорок там, ага, сто на сорок". Нет никакой счетной комиссии. Есть еще электронный способ голосования - карточками, но они сломались на четвертом голосовании.
Наши смеялись: у нас в Корякском округе и то есть своя система, ничего не ломается. В общем, это был красивый спектакль, герой-любовник в лице России приехал, набил всем морду, а потом уехал.

Как вы расцениваете ратификацию договора СНВ-2?
Это очень серьезный момент. Реально сегодня мир в широком смысле держится на сдерживании оружия, но его столько, что хранить, следить за ним или тем более уничтожать - опасно. Поэтому, безусловно, Россия заинтересована в снижении порога вооружения до уровня, который предполагает даже договор СНВ-3.
Почему СНВ-2 не был ратифицирован до сих пор? Для этого была масса причин. Субъективная причина состоит в том, что в Думе был другой расклад политических сил, работа шла вяло. А объективная причина - это то, что сам по себе договор СНВ-2, каким он существовал, был плох. Я сам был его страстным и яростным противником (повторюсь: в том виде, в каком он существовал тогда).

То есть договор был подвергнут серьезной доработке?
Безусловно. Об этом меньше всего говорят, но сейчас это серьезный видоизмененный законопроект, а тогда это был один лист. Имеется законопроект к договору и условия его выполнения. Но самое главное - мы ратифицировали то, что еще не ратифицировали американцы. К тому же мы увязали возможность нашего выхода из СНВ-2, если американская сторона выйдет из договора о ПРО (противоракетная оборона).
Мы ратифицировали несколько документов по ПРО: несколько согласованных заявлений и один меморандум. В них речь идет о различиях между стратегической и нестратегической обороной. Дело в том, что в последнее время и в США, и в России появились новые зенитные системы, которые позволяют сбивать ракеты.
По договору 1972 года о ПРО запрещается устанавливать такие системы на всей национальной территории - только на определенных объектах. Например, у нас - ПРО Москвы и т.д. Это было сделано для того, чтобы ни одна из сторон не чувствовала себя неуязвимой.
Теперь американцы говорят, что северные корейцы придумали бамбуковую бомбу и это так опасно, им страшно и они хотят обороняться. Если американцы выйдут из договора о ПРО - а они очень хотят, - мы выходим из СНВ-2. Тогда все рушится. Тем самым мы перебросили горячий блин в сторону американцев. И пусть они сами теперь принимают решение и по протоколу СНВ-2, и по документам в связи с ПРО. А благосклонность Европы будет, скорее всего, на нашей стороне. Если раньше Россия была в изоляции, то теперь наоборот.
Мы пушистые, миролюбивые, за мир и дружбу во всем мире, за ядерное разоружение. Надеюсь, что новая наступательная позиция в нынешней системе международных отношений будет одобрена и поддержана и российским обществом, и всеми ветвями власти.

Еще такой вопрос, возможно риторический: есть ли у России шансы вновь стать сверхдержавой?
Здесь надо понять одну важную вещь. Мне 36 лет, и костюмы на вырост не покупаю, в 16 лет еще такое было - я знал, что еще и ростом буду выше, и в плечах - шире. Так и с государством.
Когда оно понимает, что есть ресурс, есть какой-то план, то оно должно претендовать на одну из ведущих ролей в мире, в противном случае лучше все-таки соизмерять свои возможности со своими амбициями.
Сейчас для нас важно понять, что мы крупнейшая евроазиатская держава - продвинутая наука, ядерное оружие, серьезная промышленность. Все это в кризисе, но это есть. Поэтому пора понять, что мы - не мировая держава.
Мировая держава на сегодняшний день только одна - это США, они сами себя называют не сверхдержавой, а гипердержавой.
Но мы - евроазиатская держава, и мы не отказываемся от зон нашего влияния, которые какими были, такими остались: наши союзники - в Европе, Кавказ, южное "подбрюшье", Дальний Восток, Азиатско-Тихоокеанский регион. В этом смысле мы должны эту нишу освоить и развить, а когда будем сильней экономически - амбиции могут возрасти.
Россия должна жить по средствам и должна отказаться от глобальных проектов, но сферы влияния сохранить.
Уменьшить уровень внешних угроз для страны, чтобы сосредоточиться на внутренних проблемах - экономической, социальной, национальной, экологической, - самое главное.

Продолжение

Наверх

На главную