Персональный сайт Александра Карлова

Э. Валлерстайн. Система переживает коллапс

Е. Верлин. Мировой город и мировая деревня

* * *

Система переживает коллапс
Иммануил Валлерстайн.
О контурах сегодняшней мирохозяйственной системы и перспективах ее развития рассказывает директор центра Фернана Броделя по изучению экономики, исторической системы и цивилизаций в Университете Бингемтона (США) Иммануил Валлерстайн.

-Мировая экономика переживает сегодня далеко не лучшие времена. Как вы считаете, это циклический или системный кризис?
- Все зависит от того, говорим мы о шести месяцах, пяти или двадцати годах. Мы должны быть осторожными, когда говорим о кризисе. Очевидно, что фондовый рынок испытывает трудности вот уже около года.
Продолжится ли это?
Да, обязательно. У нас в США был спекулятивный пузырь, а он всегда лопается. Сколько осталось до конца и насколько ощутимо это скажется на мировой экономике, я не знаю. Я думаю, что вопрос не в том, пойдет рынок вверх или вниз, а в том, какова точная экономическая динамика стран триады Западная Европа-США-Япония.
Поскольку мировая экономика глубоко интегрирована, они будут идти вверх или вниз более или менее вместе, но некоторые страны могут падать быстрее других, а некоторые - расти быстрее других.Если же вы спрашиваете меня, что случится в следующие десять-двадцать лет, я скажу две вещи.
Во-первых, региональные рынки будут значительно изолированы друг от друга (более изолированы, чем прежде), что является следствием общего кризиса системы. И рынки будут более "дикими".
Во-вторых, следующие десять лет Япония и Европа скорее всего будут показывать лучшие результаты, чем США.
Это, казалось бы, противоречит большинству аналитических работ, авторы которых склоняются к тому, что США развиваются лучше, и это было верно в относительно короткий период времени с 1994-го по 2000 год. Но, я думаю, люди, анализирующие рынок, часто делают это на коротких отрезках.
Мы помним, что Джордж Буш проиграл выборы в 1992 году потому, что американский рынок развивался очень плохо. Еще в 1994-1995 годах все обсуждали, как потребители в США опасались тратить деньги. Так что спекулятивный пузырь просуществовал очень недолго, принес некоторым людям много денег, но я не думаю, что в США это повторится.
Сторонники неолиберализма преуспели, но они лишь чуть-чуть снизили издержки, они не вернули их на уровень двадцати-тридцатилетней давности. Будет новая волна роста издержек.
- Значит ли это, что мы приближаемся к общему кризису мировой экономической системы?
- Вы хотите написать об этом в двух параграфах?
Это длинная история. В основе назревающего системного кризиса лежит кризис аккумуляции капитала. У него есть три элемента.
Предприниматели делают деньги на максимизации разницы между ценой производства и ценой продажи.
Цена, по которой они продают, определяется законом рынка, а не производителями, она вне их контроля.
Производители могут контролировать свои издержки, которые делятся на три типа: стоимость рабочей силы, затраты на входе и налоговые затраты.
Последние четыреста лет все эти затраты растут. Они растут не поступательно, а скачками: вверх, потом вниз, но никогда не возвращаются на прежний уровень.
Это затронуло всю экономику и все виды производств. Стоимость трудовых ресурсов выросла, потому что происходило политическое усиление рабочей силы. Производитель снижает издержки, уходя из дорогих районов. Но ведь это подразумевает, что есть места, где люди будут работать за меньшие деньги, а районов с преобладанием сельского населения почти не осталось. Теперь бежать некуда, и издержки растут.
То же самое с затратами на входе. Вы можете сократить их, если не платите по счетам. Как вы можете не платить по счетам? Вы выносите стоимости, минимизируете внешние издержки за счет перекладывания их на внешнюю среду. Вы переезжаете туда, где вы можете свободно сбрасывать отходы и получать ресурсы на месте. Сегодня мы исчерпали такие возможности. Поэтому появилось движение за экологию. Единственное решение - включить издержки в стоимость, и она растет.
Налогообложение растет во всем мире. Растет неизбежно, широко, массово, из-за демократизации мира, которая приводит к общественному давлению, требованиям медобслуживания, образования и гарантии пожизненных доходов.
Конечно, неолиберализм пытается дать ответ на все эти вызовы: сократить налогообложение, затраты на входе и стоимость рабочей силы. Его сторонники преуспели, но они лишь чуть-чуть снизили эти издержки, а не вернули их на уровень двадцати-тридцатилетней давности. Будет новая волна роста.
Мы подошли к такому моменту, когда аккумуляция капитала и предпринимательство оказываются слабо связаны друг с другом. Теперь мы достигли некоего предела, размер издержек слишком быстро подобрался к цене продажи. Это значит, что объем капитала, который вы аккумулируете, уменьшается. Это и есть структурный кризис аккумуляции капитала.
Мы подошли к такому моменту, когда аккумуляция капитала и предпринимательство оказываются очень слабо связаны друг с другом. Можно аккумулировать капитал, но не быть предпринимателем, и наоборот: быть предпринимателем и не аккумулировать капитал.
- Смерть капитализма будет естественной?
- Естественной - да, ведь его основной причиной являются внутренние противоречия, но спокойной - нет. Будут конвульсии.
В чем это будет выражаться?
- Например, в торговом протекционизме. Потом начнутся политические конвульсии, люди будут пытаться установить новые виды систем вместо действующих сегодня. Не обязательно противоположные им.
У нас будут крупные политические столкновения. Мы уже их наблюдаем. Но через десять-двадцать лет они будут гораздо серьезнее. Хотя и те, что были, не прошли бесследно. Сиэтлская демонстрация остановила попытки ВТО проводить определенную политику. Были предотвращены попытки ввести правила, которые усилят гарантии собственности.
- Можно провести какие-то параллели между тем, как раньше снимались противоречия, возникавшие в ходе развития капиталистической системы, и тем, что происходит в настоящее время?
- В девятнадцатом веке центристский либерализм был обеспокоен опасными классами. Опасные классы - это те, кто беспокоил людей, владеющих капиталом, правивших или принимавших решения. Тогда это были пролетарии в индустриальных обществах - в Британии, Франции, Германии и США. И была придумана стратегия, как справиться с этой проблемой. У нее было два центральных элемента.
Первый - мало-помалу дать избирательное право. Сначала дать право голоса небольшой группе людей. Затем, учитывая их бедность, постепенно снижать имущественный ценз, возрастные ограничения. Сначала голосовать могут только мужчины, затем и женщины.
Аргумент был следующим: если включить их в этот процесс, ничего страшного не произойдет. Они будут счастливы иметь избирательное право и не станут делать того, о чем говорил Бернштейн, - голосовать за социализм. Будут небольшие уступки, и все. Это снимет злость.
Второй элемент стратегии, который появляется несколько позже, - дать им "небольшой кусочек пирога". Давайте не снижать зарплату слишком сильно. Пусть она будет на уровне, который потом назовут государством всеобщего благосостояния. Будет страхование, немного поднимутся зарплаты, появится пенсия. Это будет не так уж дорого стоить. Если дать им государство благосостояния и право голоса, они не будут столь революционно настроенными.
На деле это была великолепная и удачная политика. С 1850-го по 1914 год революционных настроений в среде западных пролетариев практически не было. Подтверждением служит знаменитое решение времен войны - создание Второго интернационала. Он собрался за день до начала войны в Европе. Там была принята резолюция о том, что никто не будет голосовать в поддержку войны, потому что это буржуазная война и рабочие в ней не заинтересованы. Двумя днями позже они все проголосовали за военные действия - в Англии, Германии, Австрии, Италии, везде. Они все поставили национальный интерес перед классовым чувством.
То же самое произошло и в России после революции: лозунг о построении социализма в отдельно взятой стране и восстановлении империи вытеснили цели и лозунги мировой пролетарской революции.
Либеральная концепция сработала. Она ликвидировала революционные настроения опасных классов Европы. Проблема, однако, состояла в том, что в начале века появились новые опасные классы. Это были простые люди в остальном мире, не в Западной Европе, а в Америке, Азии, на Ближнем Востоке, в России, в Восточной Европе. И эти люди неожиданно стали требовать равенства и более справедливого распределения мировых благ. Не случайно внимание большевиков в свое время переключилось с развитых стран, где пролетариат оказался глух к революционным призывам, на страны колониальные. Либеральные центристские силы мировой системы неожиданно осознали эту новую проблему - символом этого был Вудро Вильсон. И попытались использовать ту же стратегию.
Вудро Вильсон известен своей речью о демократии в мире, за право наций на самоопределение - это был ключевой лозунг того периода. В принципе проблема стояла так:
"один человек - один голос", а в том, что касается нации, это звучало как "одна нация - один голос".
Это означало, что каждое государство будет независимым, получит суверенитет, а люди - свои политические права. Идея состояла в том, что если сделать это в отношении стран, которые колонизированы, наполовину колонизированы или не признаны, они отреагируют так же, как и пролетарии, когда они получили определенное послабление. Будут потери, но не столь драматичные, и они не изменят мир.
Так что от Вильсона, а также, несколько позже, Рузвельта мы получили идею общемирового эквивалента государства благоденствия, который именуют свободой выбора, четвертым пунктом Трумэна, экономическим развитием недоразвитых наций и так далее. Это было своего рода распространение концепции государства благоденствия. Это стоило не так уж много денег, но должно было развеять революционные настроения.
В какой-то мере это похоже на то, что происходит сегодня.
Не берусь точно определять, но полагаю, что, скорее, Япония и США объединятся против Западной Европы.
Но ведь с обострением кризиса противостояние может развиваться не только "по вертикали", между богатыми и бедными, но и "по горизонтали", между конкурирующими центрами системы. Как в связи с назревшими противоречиями может измениться положение ведущих стран в ближайшие десятилетия?
- США пока сильнейшая держава в мире, но это увядающая держава. Я не думаю, что США реально готовы использовать свои вооруженные силы в серьезном конфликте, потому что население не готово платить деньги или терять множество жизней для решения каких бы то ни было проблем. Второе, США - это экономическая супердержава, но она переживает спад. А в следующие тридцать лет одним из главным факторов, определяющих положение держав, будет экономическая конкуренция.
Есть простая теория, одна из фундаментальных основ социологии, которая гласит: двусторонние связи разрушают трехсторонние.
Если у вас есть три стороны, противостоящие друг другу, скажем, Западная Европа-США-Япония, то двум сторонам всегда имеет смысл объединить усилия. Вопрос только в том, каким двум сторонам объединиться против третьей. Я не берусь сказать точно, но полагаю, что это, скорее, Япония и США против Западной Европы, чем какая-либо другая комбинация.
Далее, в следующие тридцать лет на этот процесс будут влиять два ведущих игрока - Россия и Китай. Потому что у них есть армия, территория и население. Их развитие повлияет на то, как Япония и США будут противостоять Западной Европе. Я считаю, что в конце концов Китай заключит союз с США и Японией, хотя сегодня это и не так.
Это в свою очередь оставляет Россию и Западную Европу в изоляции. Им придется быть вместе, и кто знает, что они предложат друг другу. Россия может предложить две вещи. Во-первых, дешевую рабочую силу. Это важно, поскольку США это предлагает Китай. В этом смысле Европе может быть интересна и Индия. Во-вторых, у вас все еще есть армия. Вы предлагаете это Западной Европе, а она предлагает вам сильное партнерство против США и Китая.
Другой важный геополитический вопрос - столкновение Севера и Юга. Тут Россия не является главным игроком. Главного игрока вы почувствуете по тому, что происходит на Кавказе.
Трудно представить, что США и Европа разойдутся в разные стороны... Вероятно, в конце концов Китай заключит союз с США и Японией, хотя сегодня это и не так. Многие скажут, что США ближе к Европе, чем к Японии, потому что у них близкая культура.
Посмотрим внимательнее. До 1945 года США были за младшего, а Европа за старшего. Когда во время второй мировой я пошел в старшие классы школы в Нью-Йорке, то должен был прослушать курс английской литературы. Я не прочел ни одного слова американских писателей. Они не были включены в школьную программу.
После 1945 года США набирают силу, а Европа теряет веру в себя, ей это не нравится. Прошло пятьдесят лет, и один европеец (не француз) сказал: мы не спорим, это культурное превосходство, но не вмешательство. У них лучше жизнь, но у нас нет консьюмеризма.
Вы знаете, есть длинный список того, что не так в культуре США и что делает Германию, Францию, Бельгию более высокими культурами. Это чувство очень сильно в Европе, в каких-то странах сильнее, чем в других, но оно есть везде.
Что делать?
Допустим, часть фильмов должны быть французскими - это не очень эффективный путь. Самый эффективный - это разделиться и сказать: вы - США, мы - Европа, и теперь у нас будет своя политика, армия. Если это не нравится, пусть не нравится. Но с культурной точки зрения ситуация противоположная, чем в случае с Японией. Потому что там мы ничего не делим.
Вторая проблема. Япония - это эквивалент Германии, это не эквивалент Западной Европы. Германия и Япония имеют одинаковую политическую проблему, внутреннюю и внешнюю, - они проиграли вторую мировую войну. И есть антимилитаризм, они не хотят, чтобы их армия выглядела очень сильной. Германия решила эту проблему, это Европейский союз.
У Японии нет своей Франции. США необходимы Японии как военный союзник. Кроме того, Японии нужна от США еще одна вещь. Если вы обратитесь к экономической истории мира, то увидите, что все доминирующие державы обладали огромной интеллектуальной силой и соответствующими институтами.
В 1940-1950-х годах Британия обгоняла США по числу изобретений. США для Японии такой же напарник. Япония пользуется некоторыми навыками и разработками. Европе это не требуется, там идет взаимный обмен.
И, в-третьих, Япония не может самостоятельно справиться с Китаем. Она должна сдерживать Китай, но он слишком энергичен и велик. При этом Китай и США имеют интересную историю отношений, потому что двести лет назад наиболее способные миссионеры из США посылались в Китай и Японию, второй уровень посылался в Индию, третий - в Африку.
В 1820 году корабли выходили из Новой Англии в Китай. В 1900-м США выступают за политику открытых дверей в Китае, против всех держав Европы, потому что они хотят торговать с Китаем. Во время второй мировой связь была очень сильной в военном и эмоциональном отношении.
В союз США и Китая после недавних событий верится с еще большим трудом, чем в разрыв между Европой и Америкой.
Да, США пережили охлаждение отношений с Китаем. Однако то, что произошло, - это не катастрофа, это не навсегда.
Для меня было удивительно, какой путь Америка и Китай прошли от Никсона до состояния тесных отношений, наблюдавшихся несколько лет назад. И вот вновь раздражение.
Да, часть консерваторов толкает к конфронтации с Китаем. Но любой серьезный анализ показывает, значительная часть даже республиканской партии и бизнесменов говорят: мы хотим вести бизнес с Китаем. Это экономическое будущее, наши рабочие места, мы хотим Китай. Японии тоже нужен Китай. Поладить с Китаем без США ей не удастся.

Потом есть Корея, которая хочет объединиться, это мощная экономика, энергичное население, так что ситуация очень сложная. Я считаю, что никакие субкомбинации не сработают. Поэтому мы будем все вместе.
И поэтому Европа не с нами. Она хочет сильную армию, Евросоюз. Я не думаю, что Россия захочет, чтобы Европа шла вперед без нее, потому что это означает появление враждебных сил у ее границ. Если не будет сделки между Россией и Западной Европой, тогда европейцы инкорпорируют все страны, вплоть до Украины. Так что у вас есть геополитические причины, чтобы договориться.
Можно вернуться в эпоху Горбачева, к идее общеевропейского дома, - почти забытая тема. Однако она нравилась и во Франции, и в Германии. Она нравилась даже Тэтчер, чего я никогда не мог понять. Так что такая модель возможна.
Что касается Германии и Франции, то их задача - инкорпорировать Польшу, Чехию и другие страны. Но это создает для них большие проблемы, поскольку требует огромного количества средств.
Португалия, Испания, Италия очень недовольны, поскольку в процессе интеграции потеряют деньги. Они хотят двухуровневую структуру, внутреннюю и внешнюю Европу. Я не думаю, что это им удастся. Но если речь пойдет о принятии России, тогда иметь внутреннюю и внешнюю Европу возможно, поэтому полякам, чехам и так далее эта идея не нравится. Они знают, какими будут последствия.
Скорее всего, в Европе за такое развитие событий (двухуровневую Европу) будут ратовать не все, сложится некоторый баланс интересов. Ведь в Северной Европе, в Нидерландах, Скандинавии, Великобритании и Германии, есть группы, которым не нравится Южная Европа, а нравятся США. Но в целом Соединенные Штаты утратили свой основной инструмент контроля за Европой. В какой-то мере США проиграли холодную войну, потому что распался СССР. Советский Союз был абсолютно необходим.
Единственное политическое оружие, которое было у США против Западной Европы, - холодная война. Это позволяло держать Западную Европу в узде в течение двадцати-двадцати пяти лет. Иначе Европа вела бы себя по-другому. Как только СССР рухнул, США утратили этот инструмент.
Никто не понимает этого лучше, чем Буш. Вы видите, как ведет себя новая администрация, она пытается повторять старые лозунги: Россия плохая, Китай плохой. И если Европа на это не реагирует, они пытаются решить проблемы наскоком, что только ухудшает отношения США и Западной Европы.
Отличие администрации Клинтона от администрации Буша в том, что первые воспринимали наличие определенных политических ограничений, а эта администрация не очень-то их признает, во всяком случае пока. Это аукнется.
Есть еще один фактор, который вступит в игру, - это определенная самоизоляция Америки. Американская изоляция всегда проявлялась в усилении проазиатских и антиевропейских настроений. Ухудшение отношений с Европой всегда сопровождалось высказываниями, что будут выстраиваться отношения с Китаем и Японией. Это было во времена Маккарти, когда он выступал против вмешательства в Европу.
А что придет на смену капитализму, чем его заместить?
- Я не знаю, чем заместить капитализм, если он рухнет по структурным причинам. Это открытый вопрос. Я ничего не предсказываю. Я лишь говорю, что система переживает коллапс и идет борьба за то, что придет ей на смену.
Интервью подготовили
Петр Власов, Павел Быков и Петр Кирьян.

* * *

Мировой город и мировая деревня.
Поиски нового глобального порядка. Евгений Верлин
Повестка очередной встречи руководителей восьми ведущих индустриальных стран мира была резко изменена буквально накануне открытия. На первый план - вместо проблемы преодоления разрыва между развитой и неразвитой частями мира - вновь вышла проблематика стратегической стабильности. Как бы это ни оспаривалось "антиглобалистами", собравшимися в Генуе протестовать против мирового капитализма, мировые политики все же решили определиться в самом актуальном на сегодняшний день: как предотвратить возможную новую гонку вооружений.
Да очень просто, обратился к ним в минувшую среду через масс-медиа российский президент. Надо лишь сохранить все договоры по сдерживанию ядерных и прочих вооружений и распустить НАТО. Или принять в него Россию - тогда исчезнут и разделительные линии, и взаимное недоверие.
Наступательная тактика Москвы в вопросе о НАТО и НПРО выглядит вполне уместной на фоне повторенных в последние дни и Вашингтоном, и его союзниками заверений о том, что "Россия среди нас не найдет врагов". Раз нет, рассуждают в Москве, тогда давайте рушить созданные в прежние времена разделительные линии.
Эта позиция России была согласована накануне Генуи с нашим главным стратегическим партнером - Китаем, что придало уверенности обоим.
Председатель КНР Цзян Цзэминь, подписав в прошлый понедельник в Москве новый межгосударственный договор с Россией, на следующий день отбыл в Волгоград. Как разъяснили в российском МИДе, "китайский руководитель давно мечтал побывать там, где произошел перелом во второй мировой войне".
Тем самым Пекин вольно или невольно дал знак, что выход Китая на новый уровень стратегического взаимодействия с Россией может означать наступление некоего коренного перелома в глобальной расстановке сил в мире. Белый дом, конечно, сделал вид, что новое сближение Москвы и Пекина его не испугало.
"Сам факт вступления России и Китая в соглашение не означает, что это негативно скажется на интересах Соединенных Штатов", - заявил пресс-секретарь Белого дома Ари Флайшер.
Тем не менее состоявшееся в канун саммита "восьмерки" в Генуе договорное оформление российско-китайского стратегического альянса не может не озадачить Вашингтон и Запад в целом. Ведь Москва, как ясно было заявлено накануне встречи в Генуе, рассматривает свое участие в "восьмерке" как важный канал реализации концепции многополярного мира, за которую ратует наш китайский партнер, но которую отнюдь не разделяют США и их союзники.
Догоняющие вместе?
Уже в преамбуле Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР четко просматривается главная цель, на достижение которой направлен этот документ, - утверждение нового международного порядка. Лишь следом упомянута цель номер два (что, собственно, и является предметом договора) - поднять отношения между Россией и Китаем "на качественно новый уровень".
Искомый новый порядок в мире видится сторонам "справедливым и рациональным", под чем подразумевается "более равномерное распределение выгод экономической глобализации и достижений мирового экономического роста, сокращение растущего разрыва между странами Севера и Юга, обеспечение равного для всех стран доступа к передовым информационно-коммуникационным технологиям".
Призыв "делиться", понятно, обращен к Западу. Продвигавшаяся в Генуе идея глобализации, в представлении Москвы и Пекина, служит реализации пресловутой концепции "ограниченного суверенитета" и прочих угодных Западу космополитических целей. В то время как главная задача видится в преодолении мирового неравенства и нищеты, содействия общемировым процессам "догоняющего" развития. Ясно, что речь идет о помощи развивающемуся миру в целом, к которому мы вроде - будучи в "восьмерке" - формально не относимся, зато "обогнавший" нас Китай относит себя целиком и полностью (с этим статусом и в ВТО идет).
Естественно, такой международный порядок легче будет установить, если вместо "однополюсного" Pax Americana сформируется столь желанный для Москвы и Пекина "многополярный мир". Мир, в котором все главные вопросы будут решаться не западными "клубами" и "восьмеркой" в частности, а посредством ООН и при обязательном соблюдении государственного суверенитета и целостности всех стран.
Такая программа неприятия глобализации в ее западном прочтении нарисована в документе, подписанном Владимиром Путиным и Цзян Цзэминем. А попытку продвинуть ее предпринял в Генуе уже один российский президент.
"Ветер с Востока довлеет над ветром с Запада" "Мировая деревня окружает мировой город", "ветер с Востока довлеет над ветром с Запада". Эти и подобные установки времен Мао лишь с некоторыми лексическими изменениями унаследованы в нынешних китайских доктринах.
Отправной точкой китайских размышлений на тему переустройства окружающего мира служит констатация того, что после окончания холодной войны в мире сложилась ситуация "сосуществования одной сверхдержавы и многих держав", но относительно стабильное мироустройство пока еще не сформировано. И Китай намерен в его формировании активно участвовать.
Не случайно в те дни, когда Путин встречался в Генуе с главами стран - членов "восьмерки" и с Джорджем Бушем в частности, только что покинувший пределы постсоветского пространства председатель КНР Цзян Цзэминь оказался совсем рядом, на Мальте. Возможно, сразу после саммита и он встретится с президентом США и изложит ему свои "многополярные" взгляды.
Против иностранных штыков и иностранного золота Чтобы понять, где истоки философии нашей совместной с Пекином оппозиции западному империализму (читай: глобализации) и НПРО, стоит совершить краткий экскурс в историю наших договорных отношений с великим соседом. В самых первых декларациях, обращенных к Китаю (от 1919 и 1920 годов), советское правительство фактически провозгласило новую основу отношений между двумя странами и народами, которая виделась в совместной борьбе против "иностранных угнетателей" (а именно американского, европейского и японского империализма). Москва при этом, как считает политолог Алексей Воскресенский, исходила из совпадения общественных и государственных интересов России и Китая, обусловленного наличием общего врага в виде "иностранных штыков и иностранного золота".
Кроме того, правительство большевиков предложило китайской стороне начать дискуссию о несправедливой международной и межгосударственной политике "империалистов многих стран" в отношении китайского народа. Все соглашения и договоры со "старым" (от 1924, 1937 и 1945 годов), а затем "новым" Китаем (от 1950 года) заключались под сильнейшим влиянием внешних факторов, будь то японская угроза или давление со стороны США. Документы эти в той или иной форме обязывали стороны не принимать участие в каких-либо альянсах, группировках, действиях или мероприятиях, направленных против каждой из двух стран.
То есть, как видно, между договором Путина-Цзяна и его более ранними репликами обнаруживается много общего. Очевидное же различие состоит в следующем. Если Сталин договорился с Мао (а до этого с Чан Кайши) о прямой военной поддержке в случае прямой агрессии против каждой из сторон, то сейчас зафиксировано обязательство незамедлительно вступать в контакт "в целях устранения возникшей угрозы", когда, по мнению одной из сторон, возникает ситуация, которая "может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы ее безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из договаривающихся сторон".
Это означает, что ситуации и условия, при которых Пекин и Москва могут в ближайшие двадцать лет счесть, что им что-то угрожает, прописаны гораздо более расплывчато, чем это делалось в первой половине прошлого века. На практике, например, может статься так, что в случае, когда США развернут противоракетный "зонтик" над Тайванем (который Москва и Пекин считают неотъемлемой частью КНР), это как раз и побудит стороны принять соответствующие контрмеры включая прямое военное взаимодействие.
Столь интригующая российско-китайская "расплывчатость", сформировавшаяся в канун второй встречи Путина с президентом Соединенных Штатов (которые десятилетиями придерживались "расплывчатой" позиции в вопросе о своей возможной реакции на гипотетическое китайское нападение на Тайвань), не могла не озадачить Буша. Если же принять во внимание и то, что статьей 23 нового документа предусматривается возможность заключения новых договоров "в целях выполнения настоящего договора", то картина для Вашингтона представляется еще более пугающей.
Но в сегодняшних нормах международной политкорректности принято избегать прямого давления и запугивания, поэтому Путин на пресс-конференции в канун генуэзского саммита заявил, что на планируемое Вашингтоном развертывание НПРО "совместный ответ" России и Китая не планируется. Мол, сами справимся в том, что касается возможных последствий для нашей национальной безопасности...
Достаточно жестким и неоднозначным выглядит пункт о недопущении сторонами создания и деятельности на своей территории организаций и групп, наносящих ущерб суверенитету, безопасности и территориальной целостности другой стороны. Это может, к примеру, означать пресечение активности на российской территории не только организаций китайских "сепаратистов" (прежде всего уйгуров), но и последователей далай-ламы, членов секты "Фалуньгун" и китайских правозащитников, которым дорога в Россию теперь явно заказана (наши власти уже наглядно продемонстрировали это, отказав в визе главному китайскому диссиденту Вэй Цзиншэну).
Совсем не факт, конечно, что Пекин сразу же предоставит российским властям некие "черные списки" и наши доблестные чекисты тут же начнут кого-то выявлять, отлавливать и депортировать. Но вовсе не исключено, что в каких-то вариантах развития международной и внутрикитайской обстановки Пекин воспользуется этим положением договора, а заодно окажет и косвенное давление на Россию.
По мнению многих ведущих российских китаеведов, в договоре следовало бы окончательно зафиксировать прохождение совместной границы двух государств, "не оставляя в этой области нерешенных проблем будущим поколениям". Этого, как видно, сделать не удалось. По мнению авторитетного российского китаеведа Вили Гельбраса, тот факт, что Москва не добилась от Пекина подписания полномасштабного договора о границе (при обязательном урегулировании всех вопросов), можно трактовать однозначно: Москва на деле не сумела защитить свой суверенитет.
Зато по части "отношений объединенной борьбы" (выражение японской "Иомиури") с американским гегемонизмом и планами создания НПРО стороны достигли полного согласия. А именно: прилагать совместные усилия по поддержанию глобального стратегического баланса и стабильности, всемерно способствовать "неукоснительному соблюдению основополагающих договоренностей, обеспечивающих поддержание стратегической стабильности".
Догоним и перегоним.
Несомненно, общая позиция Китая и России в вопросах глобализации и проблем развития (центральная тема дискуссии в Генуе), которую донес до лидеров Запада Владимир Путин, приобретает сейчас особый вес. Ясно, что призыв Москвы и Пекина к Западу делиться своей финансовой и технологической мощью не является таким уж бескорыстным, то есть обращенным на удовлетворение чаяний лишь самых бедных. Мы с китайцами хотим, чтобы делились и с нами, не устанавливали запретов на передачу высоких технологий, не вводили дискриминационного порядка и антидемпинговых мер в области торговли и т. д.
Неожиданных союзников в своем давлении на главные страны Запада Москва и Пекин нашли в самих западных странах. Тысячи "антиглобалистов" вновь съехались на очередной "праздник капиталистических хищников", чтобы устроить очередную взбучку мировому капитализму. На этом фоне Владимир Путин выглядел чуть ли не как Георгий Чичерин, 79 лет назад защищавший в той же Генуе интересы Советской России и угнетенной части человечества перед лицом все того же мирового империализма.
По мнению известного российского ученого Владислава Иноземцева, сейчас мы наблюдаем "неравенство, порождаемое в мировом масштабе самоизоляцией постиндустриального сообщества", когда в мире помимо откровенных "бедняков" образовалась значительная группа стран, которые "не только не смогли добиться успехов на пути индустриального прогресса, но и постепенно сдают ранее завоеванные позиции".
Что касается России и Китая, то, согласно устоявшейся в мировой политологии оценке, обе эти страны исторически вписывались в "догоняющую" модель. И у нас и у них в разное время были (и в известной степени остаются) в ходу установки типа "догоним и перегоним Америку", помноженные на великодержавные амбиции.
Однако обеспечение высоких темпов роста в рамках этой модели, как отмечает Иноземцев, требует такой бюрократизации, которая на определенном этапе становится серьезным препятствием для самостоятельного и естественного развития.
Происходит перенапряжение сил наций, а с другой стороны - низка эффективность капиталовложений, что компенсируется их постоянным наращиванием. Между тем, по мнению Владислава Иноземцева, на примере даже самой успешной "догоняющей" модели - Японии, темпы роста которой с конца 80-х годов резко замедлились, - появились веские основания предполагать, что "догоняющая" модель действует достаточно эффективно только при наличии дешевой рабочей силы и что она изначально не способна обеспечить уровень благосостояния, приближающийся к "догоняемым" странам.
Эта модель не могла оставаться адекватной в условиях, когда развитый мир осуществлял переход от труда к знаниям как основному ресурсу производства; с другой стороны, она не могла ориентироваться на внутренний рынок (в таком случае автоматически дорожала бы рабочая сила и снижалась внешняя конкурентоспособность страны). Не все российские эксперты согласны с такой пессимистической точкой зрения. Но, что любопытно, ее разделяют многие их коллеги в самом Китае.
По признанию экономистов из Академии общественных наук (сделанному в вышедшей в Пекине книге "Стратегический план Китая на XXI век. Стратегия державы"), экономика КНР с точки зрения экономической структуры "развивается главным образом за счет опоры на массированные вложения рабочей силы и капиталов, относясь к категории внешне ориентированных экономик экстенсивного типа с низкой производительностью труда и высокими затратами энергоресурсов".
Высшее китайское руководство прекрасно осознает всю сложность задачи перевода страны на рельсы интенсивного развития, однако выполнению этой задачи препятствуют объективные факторы, прежде всего низкий уровень культурной и научно-технической грамотности населения.
К тому же сама общественно-политическая и гражданская структура китайского общества устроена так, что до технологической "самодостаточности" ему пока очень далеко. В этой связи изыскиваются и будут изыскиваться дополнительные резервы.
Среди них, в частности, Россия (расширение взаимодействия в области хай-тека), но главным образом - Запад.
Через выстраивание более "справедливого" международного порядка, когда развитый мир должен окончательно понять, что решение внутренних китайских проблем (от демографии до ресурсного и экологического кризиса) это и его проблема, появится мощный ресурс дальнейшего становления Китая как мировой державы.
Если в этот процесс активно подключится 60-миллионная зарубежная китайская диаспора, если в КНР окончательно интегрируется Тайвань, то, как полагают в Пекине, проблема "догоняющего" развития будет в среднесрочной перспективе решена. Не в том смысле, что Китай превратится во всесторонне развитое постиндустриальное общество (на это всех мировых ресурсов не хватит), а в том, что своими наиболее развитыми частями, своим внешним фасадом и военной мощью он может вполне превратиться во вторую сверхдержаву.
Под углом этой перспективы российско-китайское стратегическое партнерство (а оно, как уже очевидно, пойдет главным образом под углом противостояния Вашингтону, расширения поставок Пекину нашего сырья и оружия) вызывает довольно много вопросов.

* * *

Дальше

Наверх

На главную